Один то так, другой то инако толкует,
И всякий по своей все мысли критикует.
Льву вздумалось себе Венеру написать,
А дело рассудил Мартышке приказать.
Призвав ее к себе, и тако ей вещает:
“Мартышка, знаю я, что зверь искусный ты;
Примись и сделай мне богиню красоты,
Изобрази ее всех прелестей черты”.
Мартышка дело всё исполнить обещает,
Пошла домой исполнить львов приказ.
Ей дочь была своя красавица для глаз;
“Довольно,–говорит,–мне будет для примеру
Намалевать с нее прекрасную Венеру”.
И написала в-точь
Свою Мартышка дочь.
“Вот, — с радости кричит, — для удовольства львова
Красавица готова!”
И тако своего Мартышка ремесла
Картину принесла.
Лев, зря картину живу,
“Но только, — говорит, — прибавить должно гриву.
Которая б во всем подобилась моей;
Тогда-то должно честь отдать картине сей”.
Мартышка говорит: “То было бы безбожно,
Когда Венерин лик похулить здесь возможно;
Она точь-в-точь
Похожа на мою большую дочь,
Которая, скажу, красавица, я прямо”.
Но Лев стоит упрямо.
“Пожалуй, — говорит, — сей мысли не порочь,
Которой никогда не думаю оставить;
Конечно, надобно, чтоб гриву к ней приставить”.
И тако идет спор.
Но Лев решити тем сей вздумал разговор:
Собрать зверей и всю скотину
Судить картину.
Мартышка идет в суд
И мнит, что честь ее картине отдадут;
Так думала Мартышка.
Пришла всех прежде Мышка:
“Прекрасно, — говорит, — лицо ее и рост,
Да только надлежит прибавить ей мой хвост,
Тогда совсем она красавица явится”.
Пришел тут Слон и, зря, дивится:
“Куда, — он говорит, — развратен ныне свет!
У сей красавицы и хобота уж нет”.
Верблюд сказал: “Когда б моя спина и ноги,
То прямо бы она красавица была”.
Оленю речь была верблюжья не мила:
“Когда бы,– говорит, — мои ей только роги;
Да можно ль, чтоб когда без рог могли быть боги?”
Тут Бык сказал: “Тогда б хорошей льзя назвать,
Когда бы роги ей мои прималевать”.
И в том стоял упрямо.
Но Вепрь заговорил: “Не знаете вы прямо
Прямого хорошства, и так вы дураки;
Ей надобно мои клыки”.
Потом пришел Осел к написанной картине:
Не полюбилася и сей она скотине;
Он прочих мненье опроверг
И говорит: “Поверх
Сея прекрасной туши
Когда бы написать мои большие уши,
Тогда б сказал и я,
Что прямо хороша красавица сия”.
Козел восстал против зверей и всей скотины,
Когда пришла ему промолвить череда:
“Ко украшению прекрасной сей картины,
Конечно, надобна, — сказал он, — борода”.
Крот выполз из норы, сказав: “Хоть я не вижу,
Однако ж думаю, что я вас не обижу,
Когда скажу теперь полезное для вас:
По мненью моему, быть должно ей без глаз”.
Противу сих речей тут все взнегодовали,
Невежею Крота и глупым называли;
Однако же Крота хотя всяк глупым звал,
Но мненья своего никто не отставал.
Тогда Мартышка Льву и всем зверям пеняла,
А мненья и она того не отменяла,
Что точно ею львов исполнен был приказ
И что она должна всем нравиться для глаз:
“А если вашего держаться мне примеру,
Так должно написать прегнусную химеру,
А не Венеру”.
Между 1763 и 1767